Эдуард Учаров "БАЙКАЛ"
ПРОЛОГ
В детстве я думал, что Байкал – это соседская немецкая овчарка. Большая, лохматая, умная.
Чуть позднее понял, что это лимонад. Зелёный, ледяной, шибающий газировкой в голову и разрывающий нос, если глотнёшь не в то горло.
Когда слегка помудрел, догадался, что Байкала нет совсем. И нет его до тех пор, пока я это озеро не увижу своими глазами и не ощупаю своими руками. Мало ли что там говорят. Не может существовать того, чего я не видел и где я не был.
Опровергнуть или убедиться в Байкале мы поехали этим летом.
Поехали криво.
С заездами в Екатеринбург и Красноярск (они теперь существуют!).
Поехали в Иркутск на Международный фестиваль поэзии на Байкале имени Анатолия Кобенкова, проводимый прекрасными иркутскими поэтами Андреем Сизых и Анной Асеевой уже в восемнадцатый раз.
Собственно, благодаря этому фестивалю, мы и очутились на Байкале, причём не на том, на котором планировали изначально. Поехали бы своим ходом – непременно очутились бы в Листвянке, самом растиражированном месте озера, где толпы туристов наблюдают, как Байкал вытекает из себя единственной и стремительной рекой Ангарой.
Вместо этого на завершающие вечера фестиваля – стихи и песни у костра на байкальских утёсах – Андрей и Анна повезли нас на Малое море, к священному острову Ольхон, а ещё точнее – проливу Ольхонские Ворота.
БУРХАНИТЬ
Итак, едем на Байкал. Иркутский относительно равнинный ландшафт начинает запрыгивать и спрыгивать с гигантских байкальских сопок. Блестят солончаки. Вдоль трассы всё чаще попадаются странные изгороди с явно ритуальными столбами различной формы и цвета. Всё выяснилось, когда у одной такой изгороди остановились и мы. Для всех едущих на Байкал это непременная традиция – необходимо побурханить – попросить местных духов о хорошей дороге и удачных днях на озере. Желательно чем-то умилостивить их. Оставить у столба мелкую монету. У нас в карманах ничего не оказалось, и неизбежной расплатой за такое неуважение к высшему духу Бурхану послужила потеря одного из аккумуляторов от фотоаппарата. Байкал суров, но справедлив.
ПОЗЫ И БУХЛЁР
По пути мы останавливались перекусить у здания с недосказанной философской вывеской «Позная». Эти вывески я наблюдал ещё в Иркутске, и каждый раз глаза мои требовали существительного. Позная что? – мучительно размышлял мой разум. И вот наконец по дороге на Байкал выяснилась страшная акцентологическая правда. Ударение в этой вывеске нужно ставить на первый слог. Позная – от блюда бурятской кухни под названием Позы (бур. бууза и монг. бууз). Очень многообещающее название бурятских мантов.
А венец национальной кухни – суп бухлёр. Всё гениальное просто, поэтому ничего лишнего – куски баранины в густом остром луковом бульоне. Название очень ясно отсылает к целям и задачам данного волшебного блюда – бухлёр прекрасно снимает похмельный синдром, однако же и без аргументированного повода необычайно вкусен.
КОВЧЕГ БАЙКАЛА
Приехали мы на берег Байкала, а там ковчег. В смысле, туристическая база, где нам предстояло жить и наслаждаться эти дни. Замысловатые деревянные домики, срубленные из сосны, и даже бурятские евроюрты. В нескольких метрах под скалами в дымке мифов и легенд плещется долгожданный Байкал.
Нужно же в нём искупаться?!
Вода здесь, мягко говоря, не тёплая, а в июне особенно. Девять градусов. Практически лёд. Всё, как по Воннегуту (Лёд-девять – вымышленная модификация воды, описанная писателем Куртом Воннегутом. – прим. ред.)
Но казанского моржа, нырявшего в феврале в Голубые озёра, этим не испугаешь, поэтому с разбега по булыжникам – в ледяную воду, с брызгами, пританцовываниями и подвываниями.
Такого не было никогда – если отплыть от берега на любое расстояние и посмотреть в воду, можно различить мельчайшие подробности дна.
Вода абсолютно прозрачная и постоянно меняющая цвет.
Жаль, что играться в этот байкальский калейдоскоп можно недолго. Тает последнее тепло, прячущееся в уголках сердца. Онемевший, довольный и зарядившийся Байкальской праной, карабкаешься на берег, подымаешься по отвесной лестнице на рыжую от старости скалу, где притаилась вечерняя питерская гитара у костра и горсть обжигающих стихов.
ОЛЬХОН
На следующий день после завтрака и причудливой языковой практики общения с тремя европейцами из евроюрт, которые собирались на «конную прогулку по Большому и Малому морю», мы небольшой казанско-иркутско-московской группой отправились на Ольхон, сакральный и самый главный остров озера.
Пока шли к переправе через посёлок Сахюрта, стремительно поменялась погода. Нас предупреждали, что Байкал непредсказуем, и он это продемонстрировал, за считанные минуты превратившись из вполне солнечного утра в свинцовый вихревой дождь. В футболке и шортах стало неуютно. На пароме, на открытой воде станет ещё ледянее – угрожали мне бывалые члены нашей группы, я лишь бледно улыбался.
Пришёл паром. На берег высыпали китайцев, японцев и монголов. Вскоре их волна схлынула, и мы взошли на паром, как оказалось, бесплатный, хоть целый день катайся туда-сюда.
К середине плавания колкий дождь приутих, абсолютно серая вода вдруг прошла, и в просвет через Ольхонские ворота затрепыхался совершенно изумрудный Байкал.
Высадившись на Ольхоне, мы не пошли на Шаманку и другие легендарные места силы, а начали штурмовать левую сопку над бухтой, куда извивалась горная тропинка.
Подъём увенчался такими сногсшибательными видами на золотистый и искрящийся в солнце Байкал, на импрессионистические багрово-лилово-зелёные берега, что захотелось стать камнем одной из многочисленных рукотворных пирамид на вершине и никогда никуда не сползать отсюда.
Лежать, дышать и смотреть.
БУХТА РАДОСТИ
Следующим утром Байкал проснулся в рваных простынях тумана. Протяни руку и вырвешь из такого тумана хороший клок.
Через пару часов он начал оседать. Наверху появилось небо. Потом показались самые высокие скалы Ольхона.
А мы отправились исследовать Базарную бухту.
Минут через десять скалы закончились, и обнаружился стремительный спуск в травяную долину. Дно Байкала стало песочным, но всё равно прозрачным. Гигантские чайки шлёпались в воду, тяжело поднимались и высаживались в траву. Там они упражнялись в звуках. Очень достоверно по-кошачьи мяукали, свистели, хрипели и чисто по-человечески задорно смеялись. Видимо, над нами.
Грозные и мясистые байкальские быки с презрением пережёвывали траву. А вдоль земляной колеи бесстрашные байкальские суслики выстроились, словно ритуальные бурятские столбы. На нас практически никакого внимания, в норы прыгали только когда их уже можно было достать рукой. Стальные нервы у этих сусликов.
Пройдя бухту, мы опять вышли к скалам.
Камни побеждала флора.
От разноцветья рябило в глазах.
Байкальское море цветов слегка покачивалось на ветру и стряхивало со стебельков последнее молоко тумана.
Прорезав огромный естественный пирс, далеко уходящий к Ольхону, в просвете между сопок мы обнаружили ещё одну бухту, редко населённую деревцами.
Абсолютно голубая вода, мелкий и яркий, почти белый песок и никого-никого кроме нас.
На яндекс-карте высветилась Бухта Радости.
Так и было.
НЕКОТОРЫЕ УМОЛЧАНИЯ
Почему я ничего не написал про знаменитого байкальского омуля? Во-первых, потому что я не ем рыбу, а во-вторых, вылов омуля под тотальным запретом. Поэтому омуль есть, но его как бы нет. По секрету шепну, что по кусочку этого деликатеса те из нас, кто хотел его попробовать – попробовал. Выпросили несколько рыбок у местных рыбаков.
Почему я не написал, что байкальская вода не только очень прозрачная и чистая, но и вовсе питьевая? Потому что не совсем в этом уверен, хотя пил исключительно байкальскую воду, каждый раз набирая её в пластиковую бутыль прямо с берега возле нашего домика.
На Ольхоне за двести рублей я купил миниатюрный подарочный шаманский барабан, который потом в казанском подземном переходе увидел за шестьдесят рублей. Лоханулся. Поэтому и не написал об этом.
Зато полностью реабилитировался тем, что там же, на Ольхоне купил волшебную байкальскую траву саган-дайля. О ней с давних времён знали в Тибете, Саянах и на Алтае. Применяют её для бодрости, силы, долголетия, борьбы с многочисленными заболеваниями. Называют ещё «Белое крыло», «Шаманский чай», «Чай бессмертия». Теперь вот постоянно добавляю эту травку в чай и всё больше бодрюсь и вечнею.
P.S.
Теперь я знаю, что Байкал существует. И знаю, что не ошибался в детстве. Байкал – это и ледяной шипучий напиток, бьющий в голову и разрывающий нос, если глотнёшь не в то горло. И мудрый лохматый соседский пёс. Огромный и верный.
Байкал – это то, что теперь есть. Целая жизнь.
Эдуард Учаров - Поэт, эссеист, редактор, культуртрегер. Победитель турнира поэтов Литературной универсиады в Казани (2013). Публиковался в журналах и альманахах «Дружба народов», «Новая юность», «Нева», «День и ночь», «Паровозъ», «День поэзии», «Дети Ра», «Homo Legens», «Современная поэзия», «Сетевая словесность», «45-я параллель», «Истоки», «Аргамак. Татарстан», «Идель» и других российских и зарубежных изданиях. Автор книги «Стиходворения» (2018). Организатор и куратор ряда литературных проектов, в т.ч. по увековечиванию в Казани памяти первого русского романтика Гавриила Каменева (1773 – 1803). Работает руководителем казанского литературного кафе «Калитка» Центральной библиотеки.
Впервые опубликовано в журнале "Идель", август 2019
